Норманнская теория обоснование. Споры вокруг норманнской теории

Едва ли во всем мире возможно найти народ или достаточно древнее политическое образование, происхождение которого было бы однозначно признано общественностью и историками. С одной стороны, виной тому является скудность исторических и археологических источников средневековой эпохи, с другой - и это куда более важно - желание, часто не полностью осознанное, возвеличить свое отечество, приписать ему героическую историю. Одной из фундаментальных тем российской историографии как раз является норманская теория происхождения древнерусского государства. Первые годы существования Киевской Руси, а еще важней, движущие силы ее становления, стали едва ли не важнейшей темой спора русских историков на протяжении сотен лет.

Норманская теория происхождения древнерусского государства

Киевская Русь как политическое централизованное формирование, как подтверждают все авторитетные источники, появилась во второй половине IX века. Со времен зарождения исторической науки в России существовали самые разные теории происхождения древнерусского государства. Разные исследователи пытались найти истоки русской государственности и в иранских элементах (речь о проживавших здесь когда-то племенах скифов и сарматов), и кельтских, и балтийских (эта группа народов в еще была близкородственна славянам). Однако самыми популярными и самыми обоснованными всегда являлись лишь два крайне противоположных взгляда на этот вопрос: норманская теория происхождения древнерусского государства и антинорманская, ее антагонист. была впервые сформулирована достаточно давно, еще в середине XIII века, придворным царским историком Готлибом Байером.

Несколько позже его идеи были развиты

другими немцами - Герардом Миллером и Августом Шлецером. Фундаментом для построения норманской теории была строка из знаменитой летописи «Повесть временных лет». Нестор описывал происхождение древнерусского государства как заслугу варяжского конунга Рюрика и его армии, ставшей первой военной и дворцовой элитой на Руси. Согласно документу, сражались с некими русами и сумели изгнать их из своих земель. Но после этого последовал период смуты и кровавых междоусобиц в славянских землях. Это заставило их вновь обратиться к русам и призвать их из-за моря на княжение: «Богата земля наша, но нет в ней порядка…». В этой истории немецкие историки отождествляли таинственных русов со скандинавскими конунгами. Это подтверждалось и археологическими находками и тогда и позднее. Варяги действительно присутствовали на этих землях в IX-X веках. А имена и их свит почти сплошь имели скандинавское происхождение. Некоторые арабские путешественники также отождествляли в своих записях русов и скандинавов. На основании всех этих фактов была рождена норманская теория происхождения древнерусского государства. Она действительно имела достаточно прочное обоснование и долгие годы считалась непоколебимой.

Версия антинорманистов

Однако сам факт призвания на княжение заморских конунгов означал, что сами славяне оказались попросту неспособны сформировать в средневековье самостоятельно собственное государство, как это сумели сделать другие европейские народы. Такая идея не могла не вызвать возмущения в среде патриотических интеллектуалов. Первым, кто смог достаточно аргументированно противостоять немецким ученым и указать на изъяны в их теории, стал знаменитый русский ученый Михаил Ломоносов. По его мнению, отождествлять русов следовало вовсе не с иностранцами, а с местным населением. Он указывал на называния местных Росава. Варяги же,

упоминавшиеся в древних летописях, были (по мнению Ломоносова) вовсе не скандинавами, а славянами, которые сегодня известны историкам как вагры. Со временем антинорманская история набирала обороты. Однако норманисты на протяжении столетий отстаивали свои позиции. В первые десятилетия существования Советского государства норманская теория была объявлена вредной и непатриотичной, что буквально означало вето на ее дальнейшую разработку. Вместе с тем развитие и археологических возможностей немало дали антинорманистам. Было обнаружено, что целый ряд иностранных путешественников IX века называл русами именно славян. Кроме того, зарождение государственных структур имелись еще в докиевское время. Важным аргументом являлось и то, что скандинавы на тот момент не создали государства даже у себя на родине.

Выводы

С 1950 годов обе теории вновь развиваются достаточно свободно. Нагромождение новых знаний и фактов, прежде всего археологических, продемонстрировало, что окончательно отказываться от всех идей норманнской теории никак нельзя. Пожалуй, последней значительной точкой в этом споре стала книга Льва Клейна «Спор о варягах». Здесь описан весь генезис развития дискуссий между сторонами, подробный анализ аргументов и источников. Правда оказалась, как всегда, где-то посередине. Викинги, будучи опытными бойцами и торговцами, достаточно часто появлялись в славянских землях и имели весьма плотные контакты с местным населением. Они оказали важное и неоспоримое влияние на становление здесь государственных структур, принося передовые идеи со всего континента. Вместе с тем возникновение Киевской Руси не представляется возможным без внутренней готовности самого славянского общества. Таким образом, весьма вероятно, что были скандинавы (для средневековья это вовсе не было удивительным фактом), однако их роль не следует переоценивать.

ИСТОРИЯ

В.В. ФОМИН (Липецк)

НОРМАНСКАЯ ТЕОРИЯ И ЕЕ НАУЧНАЯ НЕСОСТОЯТЕЛЬНОСТЬ

Показано, что норманская теория, безраздельно господствующая в отечественной и зарубежной историографии, в вузовских и школьных учебниках, не находит себе подтверждения в историческом, археологическом, лингвистическом и антропологическом материале и что родиной варягов и варяжской Руси, прибывших к восточным славянам в 862 г. и сыгравших важную роль в их истории, является южнобалтийское Поморье, где источники локализуют несколько Русий, в которых проживали славянские и славяноязычные народы.

Ключевые слова: норманская теория, норманисты, антинорманисты, южнобалтийские Русии.

В 1914 г. шведский археолог Т.Ю. Арне в монографии «La Suède et l’Orient» («Швеция и Восток»), совершенно произвольно трактуя археологический материал, выдвинул теорию норманской колонизации Руси, утверждая, что в Хв. в ней повсюду (в позднейших губерниях Петербургской, Новгородской, Владимирской, Ярославской, Смоленской, Черниговской, Киевской) «расцвели шведские колонии». Эти же мысли исследователь повторил в 1917 г. в сборнике своих статей “Det stora Svitjod” («Великая Швеция»), именуя так крупнейшее государство раннего Средневековья -Древнюю Русь (затем он еще несколько десятилетий убеждал, что в Гнездове под Смоленском, Киеве и Чернигове находились «скандинавские колонии») . Теория Арне была предельно актуализирована Первой мировой войной, а затем существованием Советской России (СССР), в связи с чем была воспринята в качестве нового слова в науке. Как верно констатировала в 1955 г. находившаяся в эмиграции Н.Н. Ильина, она обрела «большой успех в Западной Европе по причинам,

имеющим мало отношения к исканию истины» . Справедливость этого заключения подтвердил в 1962 г. английский ученый, крупнейший скандинавист П. Сойер, отметив, что «нет никаких археологических свидетельств, способных оправдать предположение о наличии там (на Руси. - В.Ф.) обширных по территории колоний с плотным населением» . Но так будут говорить много лет спустя после того, как в науке, благодаря Арне, очень прочно закрепилось еще одно ложное направление в изучении русских древностей, породившее большое число мнимых доказательств норманства руси, а те, в свою очередь, «плодясь и размножаясь», дали начало другим и т. д.

И на Западе, конечно, нашлось много активных популяризаторов и вместе с тем «соавторов» теории Арне. С особенным размахом развивал ее в 1920 - 1960-х гг. датский славист А. Стендер-Петерсен, работы которого, выходившие на разных языках, оказали огромное воздействие на всех специалистов мира в области изучения Древней Руси. По его мнению, землепашцы из центральной Швеции, мирно и постепенно проникая на восток, вклинились «в пограничные области между неорганизованными финскими племенами и продвигающимися с юга славянами», в результате чего в треугольнике Белоозеро -Ладога - Изборск осело шведское племя русь. Со временем эта шведская русь, вступив в мирный симбиоз с финскими и славянскими племенами и втянувшись в балтийско-волжско-каспийскую торговлю, создала около VIII в. вокруг Ладоги, а затем при Ильмене первое русское государство -Ладожское шведское княжество (Ладожский каганат), которое не позднее IX в. превратилось в норманский каганат.

Позже русско-свейские дружины «под предводительством местных конунгов» двинулись на завоевание Днепровского пути и захватили Киев, освободив местных славян от хазарской зависимости. Тем самым они завершили создание «норманно-русского государства», в котором весь выс-

ший слой - князья, дружинники, управленческий аппарат, а также купцы - были исключительно скандинавами. Но в короткое время они растворились в славянах, что привело к образованию национального единства и созданию в рамках XI в. «особого смешанного варяго-русского языка». В области Двины, повествовал далее Стендер-Петерсен, существовало еще одно «скандинаво-славянское» государство с центром в Полоцке, в 980 г. разгромленное «скандинавским каганом» Владимиром. Невероятная массовость присутствия шведов в Восточной Европе дополнительно вытекала из таких слов ученого, что шведы на Русь шли «с незапамятных времен беспрерывно...», что «наплыв» скандинавских купцов в IX - XI вв. в Новгород «был, по-видимому, огромный», что в 980 г. Владимир Святославич отбыл якобы из Н1непии в Новгород с наемным «громадным войском» и др. .

В 1950 - 1960-х гг. шведский археолог X. Арбман, также тиражируя и закрепляя в западной историографии теорию норманской колонизации Руси, доказывал, что главной областью экспансии военно-торгового и крестьянского населения Скандинавии «первоначально было При-ладожье, откуда часть норманнов проникла в Верхнее Поволжье, а другая часть, двинувшись по Днепровскому пути, основала норманские колонии в Смолен-ске-Гнездове, Киеве и Чернигове». Скандинавы, расселяясь по Восточной Европе, установили господство над ее славянским населением и создали Киевскую Русь. В целом, как отмечал И.П. Шаскольский, в работах шведских, финских, норвежских и других западноевропейских ученых середины XX в. присутствовало стремление «показать, что главным содержанием истории Швеции IX - XI вв. были не события внутренней жизни страны, а походы в Восточную Европу и основание шведами Древнерусского государства» . Теория Арне - Стендер-Петерсена - Арбмана в завуалированном виде присутствовала в советской науке, на словах боровшейся с норманизмом, а на деле исповедовавшей главный его тезис о скандинавской природе варягов. И ее активными проводниками выступали археологи. Так, в 1970 г. Л.С. Клейн, Г.С. Лебедев, В.А. Назаренко довели до сведения историков, занимавшихся изучением Руси и, естественно, ставших брать их цифры в расчет и под-

верстывать под них свои построения, что норманны - дружинники, купцы, ремесленники - в X в. составляли «не менее 13% населения» по Волжскому и Днепровскому торговым путям. По Киеву эта цифра выросла у них до 18 - 20%, а в Ярославском Поволжье численность скандинавов, по их мнению, уже «была равна, если не превышала, численности славян» .

Такого рода рассуждения советских «антинорманистов», после 1991 г. ставших именовать себя «объективными», «научными» и «умеренными» норманистами, продолжали, как и прежде, подпитывать шведские археологи, до сих пор являющиеся в глазах их российских коллег главными экспертами в оценке русских древностей. В 1985 г. шведский археолог И. Янссон предположил, стремясь, видимо, придать разговорам о масштабном присутствии скандинавов на Руси хоть какие-то черты материальности, что в эпоху викингов их численность могла равняться более чем 10% населения Швеции (подобная конкретизация, учитывая тот факт, что в последней около 1000 г. проживало от 500 до 800 тыс. человек, означает, что в землях восточных славян за три века в общей сложности побывали сотни тысяч скандинавов, которые, естественно, должны были оставить массовые следы своего пребывания на Руси). Размер «шведской иммиграции», по его словам, был настолько велик, а захороненных женщин (скандинавок. - В.Ф) настолько много, что иммигрантами не могли быть только воины, купцы и др. В их числе должны были быть и простые люди. В 1998 г. он добавил, что его дальние предки шли на Русь для несения военной службы, занятий ремеслом и даже сельским хозяйством, переселяясь на восток Европы целыми коллективами, да и в походы и на военную службу прибывали большими группами, что предполагает их постоянное проживание, нередко семьями, в городах и иногда сельских местностях .

Наши археологи, не желая отставать ни от Арне, ни от Янссона, буквально эхом повторяют сказанное ими. Так, в 1996 -1998 гг. В.В. Мурашова, ведя речь об «огромном количестве» скандинавских предметов «во множестве географических пунктов» Восточной Европы, не только проводила идею о большой иммиграционной волне из Швеции на Русь, но и утверждала, что есть основания говорить об эле-

ментах колонизации норманнами юго-восточного Приладожья . В 1999 г. Е.Н. Носов не сомневался, что в ряде мест скандинавы проживали «постоянно, семьями и составляли довольно значительную и влиятельную группу общества» . Настроения археологов, стремящихся видеть материальные свидетельства пребывания скандинавов «во множестве географических пунктов» Руси, передаются, в силу их норманистских убеждений, историкам. Например, в 1995 - 2000 гг. Р.Г. Скрын-ников объяснял, в том числе и абитуриентам гуманитарных вузов, и учащимся старших классов, что во второй половине IX - начале X в. на Руси, которую ученый именует «Восточно-Европейской Нормандией», «утвердились десятки конунгов», основавших недолговечные норманские каганаты, что там находилось «множество норманских отрядов», что в X в. «киевским князьям приходилось действовать в условиях непрерывно возобновлявшихся вторжений из Скандинавии», что разгром Xа-зарии был осуществлен «лишь очень крупными силами», набранными в Скандинавии, что в балканской кампании Святослава «скандинавское войско по крайней мере в 1,5 - 2 раза превосходило по численности десятитысячную киевскую дружину», что его сын Владимир, будучи новгородским князем, «подчинил норманнское Полоцкое княжество на Западной Двине...» и т. д. и т. п. .

Что на самом деле представляют собой приведенные мнения шведских, датских и российских исследователей, большими тиражами доносимые до читателя, во-первых, хорошо показывает антропологический материал. В 1973 - 1974 гг. известный антрополог Т. И. Алексеева, проанализировав камерные захоронения в Киеве, принадлежавшие представителям высшей военнодружинной знати и на подсчете которых Клейн, Лебедев и Назаренко ввели в научный оборот псевдофакт, что норманны в X в. составляли пятую часть (!) жителей весьма многочисленной столицы Руси, сопоставила их с германскими и констатировала, что «это сопоставление дало поразительные результаты - ни одна из славянских групп не отличается в такой мере от германских, как городское население Киева», и «оценка суммарной краниологической серии из Киева... показала разительное отличие древних киевлян от германцев» . Как верно за-

метил А.Г. Кузьмин по поводу такого заключения специалиста, убежденного в норманстве летописных варягов, «пора-зительность» этих результатов, отмечаемая автором, проистекает из ожидания найти в социальных верхах киевского общества значительный германский элемент, а его не оказывается вовсе.

Во-вторых, с этими высказываниями нисколько не согласуется собственно археологический материал. Так, в Киеве (который, как полагают иностранные ученые, был основан норманнами и являлся «анклавом викингов», а по прикидкам наших, каждый пятый его житель был скандинавом), «при самом тщательном подсчете», подчеркивал в 1990 г. археолог П.П. То-лочко , количество скандинавских вещей, причем они не являются этноопре-деляющими, не превышает двух десятков. А в отложениях Новгорода, который у нас и за рубежом выдают за «основную базу» норманнов в Восточной Европе, предметов, увязываемых со скандинавами, найдено и того меньше - где-то полтора десятка . И это тогда, когда для его культурных напластований характерна исключительная насыщенность древними предметами, а коллекция предметов, собранная на раскопках Новгорода за 1932 - 2002 гг., насчитывает в общей сложности более 150 тыс. изделий (в это число не включен массовый керамический материал) .

В целом все норманистские «видения» древнерусской истории перечеркивает тот факт, что шведы (норманны вообще) стали приходить в земли восточных славян лишь в конце X - начале XI в., в связи с чем они не имели никакого отношения к варягам Рюрика, Олега, Игоря, Ольги и Святослава. На это время очень точно указывают - посредством своих саг, вобравших их историческую память, - сами же скандинавы. В XIX в. антинормани-сты Н.И. Костомаров , С.А. Гедеонов и Д. И. Иловайский указали, что в сагах не упоминается никто из русских князей до Владимира Святославича (о его бабке Ольге-Аллогии они знают лишь по припоминаниям самих русских). К тому же ни в одной из них, отмечал Гедеонов, «не только нет намека на единоплеменность шведов с так называемою варяжскою русью, но и сами русские князья представляются не иначе как чужими, неизвестными династами» . В сагах, вместе с тем, совершенно отсутствуют хазары и

половцы. Следовательно, скандинавы начали бывать на Руси уже после исчезновения из нашей истории хазар, разгромленных в 60-х гг. X в. Святославом, и посещали ее где-то примерно с 980-х гг., т. е. с вокняжения Владимира Святославича, и до первого прихода половцев на Русь, зафиксированного летописцем под 1061 г. Эти рамки еще более сужает тот факт, что саги после Владимира называют лишь Ярослава Мудрого (ум. 1054 г.) и не знают никого из его преемников.

Факт упоминания в сагах Владимира и отсутствие сведений о его предшественниках показывает, что годы его правления и есть то время, когда норманны, по большему счету, открыли для себя Русь и начали систематически прибывать на ее территорию. Первым викингом, побывавшим на Руси, саги считают Олава Трюг-гвасона, в будущем норвежского короля (995 - 1000 гг.). Причем, как подчеркивал А.Г. Кузьмин, в эпоху Владимира герои саг «действуют в Прибалтике, на побережье прежде всего Эстонии», и далее Эстонии их действия «не простираются». Лишь только при Ярославе, в связи с его женитьбой на дочери шведского короля Ингигерде, в варяжскую «дружину включаются шведы, в результате чего посте -пенно размывается и ее состав, и содержание этнонима». С этого же момента, заключал историк, норманны проникают и в Византию, где приблизительно в 1030 г. вступают в дружину варангов (варягов) . Важно заметить, что численность норманнов, посещавших русские земли при Владимире и Ярославе, не отличалась массовостью, не идет речь и о постоянном проживании в их пределах, что подтверждают самые смутные представления скандинавов о Руси, по сравнению, например, с немцами. Так, согласно сагам, ее столицей является Новгород, тогда как в «Хронике» Титмара Мерзебург -ского (ум. 1018 г.) ею предстает Киев. И Адам Бременский отмечал в 70 - 80-х гг. XI в., что столица Руси - это «Киев, который соперничает с царствующим градом Константинополем» .

По причине отсутствия какой-либо связи скандинавов с русью и варягами наши летописцы везде их четко различают. Так, в недатированной части «Повести временных лет» (ПВЛ) дан перечень «Афетова колена»: «варязи, свеи, урмане, готе, русь, агняне, галичане, волъхва, рим-

ляне, немци, корлязи, веньдици, фрягове и прочии...» . Русь с варягами этого перечня также отделена от шведов и скандинавов вообще, как от последних отделены, например, немцы, римляне, венецианцы и др. В Сказании о призвании варягов в ПВЛ под 862 г. варяжская русь хотя и стоит в одном ряду со скандинавскими народами (послы идут «к варягом, к руси; сице бо тии звахуся варязи русь, яко се друзии зовутся свие, друзии же урмане, анъгляне, друзии гъте, тако и си» ), но, как констатировал еще М.В. Ломоносов, она выделена из числа других варяжских (как бы сейчас сказали, западноевропейских) народов и не смешивается со шведами, норвежцами, англами-дат-чанами и готами: «И пошли за море к варягам, к руси, ибо так звались варяги -русь, как другие зовутся шведы, иные же норманны, англы, другие готы, эти же -так» .

И если история не знает никакой скандинавской руси («генетическое шведское русь - подытоживал в 60 - 70-х гг. XIX в. С.А. Гедеонов, - не встречается, как народное или племенное, ни в одном из туземных шведских памятников, ни в одной из германо-латинских летописей, так много и так часто говорящих о шведах и о норманнах» ), что уже разрушает все построения норманистов, то многочисленные иностранные и отечественные источники локализуют на южных и восточных берегах Балтийского моря несколько Русий: остров Рюген-Русия, устье Немана, устье Западной Двины, западная часть нынешней Эстонии - провинция Ро-талия-Русия и Вик с островами Эзель и Даго. В названных Русиях проживали славянские и славяноязычные народы, именуемые в источниках ругами, рогами, ру-тенами, руянами, ранами, русью, русами, из числа которых восточнославянские и угро-финские племена пригласили в 862 г., согласно ПВЛ, варягов и варяжскую русь.

То, что языком варягов и варяжской руси был именно славянский язык, видно из того факта, что по своему прибытию в северо-западные земли Восточной Европы они возводят там города, которым дают чисто славянские названия: Новгород, Бе-лоозеро, Изборск. На Южную Балтику как на родину варягов и руси указывают немецкие авторы XVI в. С. Мюнстер и С. Герберштейн. В 1544 г. первый сказал, что Рюрик, приглашенный на княжение

на Русь, был из народа «вагров» или «варягов», главным городом которых являлся Любек. Второй говорил в 1549 г., что родиной варягов могла быть «область вандалов со знаменитым городом Вагрия» (германские источники называют балтийских и полабских славян «венедами» и «вандалами»), граничившая с Любеком и Голштинским герцогством. И эти «вандалы, -завершает Герберштейн свою мысль, - не только отличались могуществом, но и имели общие с русскими язык, обычаи и веру, то, по моему мнению, русским естественно было призвать себе государями вагров, иначе говоря, варягов, а не уступать власть чужеземцам, отличавшимся от них и верой, и обычаями, и языком» . Выход варягов и варяжской руси с территории Южной Балтики подтверждает массовый археологический, нумизматический, антропологический и лингвистический материал , в свете которого крупнейший знаток русских древностей академик

В.Л. Янин заключил в 2007 г., что «наши пращуры» призвали Рюрика из пределов Южной Балтики, «откуда многие из них и сами были родом. Можно сказать, они обратились за помощью к дальним родственникам» .

Литература

1. Ame T.J. La Suede et l’Orient. Etudes archéologiques sur les relations de la Suede et de l’Orient pendant l’age des vikings. / T.J. Arne. Upsala, 1914. Р. 225, 229.

2. Arne T.J. Det stora Svitjod. Essauer om gangna tiders svensk-ruska kulturfobindelser. / T.J. Arne. Stockholm, 1917. S. 37 - 63.

3. Munster S. Cosmographia. / S. Munster. Basel, 1628. T. IV. S. 1420.

4. Stender-Petersen A. Varangica / A. Stender-Petersen. Aarhus, 1953. Р. 245 - 252, 255 - 257.

5. Stender-Petersen A. Anthology of Old Russian Literature / A. Stender-Petersen. N.Y., 1954. Р. 9,

6. Stender-Petersen A. Das Problem der altesten byzantinisch-russisch-nordischen Beziehungen /

A. Stender-Petersen // X Congresso Internazionale di Scienze Storiche. Roma 4 - 11 Settembre 1955. Relazioni. Roma, 1955. Vol. III. Р. 174 - 188.

7. Stender-Petersen A. Der alteste russische Staat / A. Stender-Petersen // Historische Zeitschrift. Bd. 191. H. 1. Munchen, 1960. S. 1, 3 - 4, 10 - 17.

8. Алексеева Т.И. Этногенез восточных славян по данным антропологии / Т.И. Алексеева. М., 1973. С. 267.

9. Алексеева Т.И. Антропологическая дифференциация славян и германцев в эпоху средневе-

ковья и отдельные вопросы этнической истории Восточной Европы / Т.И. Алексеева // Расогенетические процессы в этнической истории. М., 1974. С. 80 - 82.

10. Алексеева Т.И. Славяне и германцы в свете антропологических данных / Т.И. Алексеева // ВИ. 1974. № 3. С. 66 - 67.

11. Гедеонов С.А. Варяги и Русь: 2 ч. / С.А. Гедеонов; авт. предисл., коммент., биогр. очерка В.В. Фомин. М., 2004. С. 82, 415 (примеч. 149), 440 (примеч. 235), 456 (примеч. 294).

12. Герберштейн С. Записки о Московии / С. Герберштейн. М., 1988. С. 60.

13. Иловайский Д.И. Разыскания о начале Руси / Д.И. Иловайский. М., 1876. С. 316 - 317.

14. Ильина Н.Н. Изгнание норманнов. Очередная задача русской исторической науки / Н.Н. Ильина. Париж, 1955. С. 75.

15. Итоги. 2007. № 38 (588). С. 24.

16. Клейн Л.С. Норманские древности Киевской Руси на современном этапе археологического изучения / Л.С. Клейн, Г.С. Лебедев, В.А. Назаренко // Исторические связи Скандинавии и России. Л., 1970. С. 234, 238 - 239, 246 - 249.

17. Кузьмин А.Г. Падение Перуна (Становление христианства на Руси) / А.Г. Кузьмин. М., 1988. С. 49, 157, 166 - 167, 175.

18. Кузьмин А.Г. Кто в Прибалтике «коренной»? / А.Г. Кузьмин. М., 1993. С. 5.

19. Кузьмин А.Г. История России с древнейших времен до 1618 г. / А.Г. Кузьмин. М., 2003. Кн. 1. С. 90, 92, 161.

20. Кузьмин А.Г. Начало Руси. Тайны рождения русского народа / А.Г. Кузьмин. М., 2003.

С. 215, 221, 225 - 226, 242, 332.

21. Кузьмин А.Г. Начальные этапы древнерусской историографии / А.Г. Кузьмин / / Историография истории России до 1917 года. М., 2003. Т. 1. С. 39.

22. Кузьмин А.Г. Облик современного нор-манизма / А.Г. Кузьмин // Сборник Русского исторического общества. Т. 8 (156): Антинорма-низм. М., 2003. С. 242, 244, 246, 248.

23. Летопись по Лаврентьевскому списку. Спб., 1897. С. 4, 18 - 19.

24. Ломоносов М.В. Полное собрание сочинений / М.В. Ломоносов. М. - Л., 1952. Т. 6.

С. 33, 80, 204.

25. Мурашова В.В. Предметный мир эпохи /

В.В. Мурашова // Путь из варяг в греки и из грек... М., 1996. С. 33.

26. Мурашова В.В. Была ли Древняя Русь частью Великой Швеции? / В.В. Мурашова // Родина. 1997. № 10. С. 9, 11.

27. Назаренко А.В. Немецкие латиноязычные источники IX - XI веков (тексты, перевод, комментарий) / А.В. Назаренко. М., 1993. С. 141 - 142.

28. Носов Е.Н. Современные археологические данные по варяжской проблеме на фоне тра-

диций русской историографии / Е.Н. Носов // Раннесредневековые древности Северной Руси и ее соседей. СПб., 1999. С. 160.

29. Откуда есть пошла Русская земля. Века VI - X / сост., предисл., введ. к док., коммент. А.Г. Кузьмина. М., 1986. Кн. 2. С. 584 - 586, 654.

30. Публичный диспут 19 марта 1860 года о начале Руси между гг. Погодиным и Костомаровым. [Б.м.] и [б.г.]. С. 29.

31. Рыбина Е.А. Не лыком шиты / Е.А. Рыбина // Родина. 2002. № 11 - 12. С. 138.

32. Се Повести временных лет (Лаврентьевская летопись) / сост., авт. примеч. и указ. А.Г. Кузьмин, В.В.Фомин; вступ. ст. и пер.

A.Г. Кузьмина. Арзамас, 1993. С. 47.

33. Седова М.В. Скандинавские древности из раскопок в Новгороде / М.В. Седов // VIII Всесоюзная конференция по изучению истории, экономики, языка и литературы скандинавских стран и Финляндии: тез. докл. Петрозаводск, 1979.

Ч. I. С. 180 - 185.

34.Скрынников Р.Г. Войны Древней Руси / Р.Г. Скрынников // Вопр. истории (ВИ). 1995. № 11 - 12. С. 26 - 27, 33, 35, 37.

35. Скрынников Р.Г. История Российская. IX - XVII вв. / Р.Г. Скрынников. М., 1997. С. 54 -55, 67.

36. Скрынников Р.Г. Русь IX - XVII века / Р.Г. Скрынников. СПб., 1999. С. 18, 20 - 45, 49 - 50.

37. Скрынников Р.Г. Крест и корона. Церковь и государство на Руси IX - XVII вв. / Р.Г. Скрынников. СПб., 2000. С. 10, 15 - 17, 22 -23.

38. Славяне и Русь: проблемы и идеи. Концепции, рожденные трехвековой полемикой, в хрестоматийном изложении / сост. А.Г. Кузьмин. М., 1998. С. 428, примеч. 255.

39. Фомин В.В. Варяги и варяжская русь: к итогам дискуссии по варяжскому вопросу /

B.В. Фомин. М., 2005. С. 422 - 473.

40. Сойер П. Эпоха викингов / П. Сойер. СПб., 2002. С. 290, 331. Примеч. 26.

41. Стендер-Петерсен А. Ответ на замечания В.В. Похлебкина и В.Б. Вилинбахова / А. Стен-дер-Петерсен // Kuml. 1960. Aarhus, 1960. S. 147 -148, 151 - 152.

42. Толочко П.П. Спорные вопросы ранней истории Киевской Руси / П.П. Толочко // Славяне и Русь (в зарубежной историографии). Киев, 1990. С. 118.

43. Фомин В.В. Начальная история Руси /

B.В. Фомин. М., 2008. С. 163 - 223.

44. Шаскольский И.П. Норманская теория в современной буржуазной историографии / И.П. Шаскольский // История СССР. 1960. № 1.

C. 227, 230 - 231.

45. Шаскольский И.П. Норманская теория в современной буржуазной науке / И.П. Шаскольский. М. - Л., 1965. С. 168 - 172.

46. Янссон И. Контакты между Русью и Скандинавией в эпоху викингов / И. Янссон// Труды V Международного конгресса славянской археологии. Киев, 18 - 25 сент. 1985 г. М., 1987. Т. III. Вып. 1(б). С. 124 - 126.

47. Янссон И. Русь и варяги / И. Янссон // Викинги и славяне. Ученые, политики, дипломаты о русско-скандинавских отношениях. СПб., 1998. С. 25 - 27.

Norman theory and its scientifical unfoundedness

It is shown that the Norman theory which holds complete control in Russian and foreign historiography, in University and school textbooks, doesn’t appear to have confirmation in historical, archeological, linguistical and anthropological materials and that the home land of Varangian and Varagian Rus, who came to Eastern Slavs in 862 and who played an important role in their history, is South Baltic Pomorye, where the sources locate several Ruses where Slavic and Slavic-speaking people lived.

Keywords: norman theory, normanists, antinormanists, South-Baltic Russian.

М.В. НОВИКОВ, Т.Б. ПЕРФИЛОВА (Ярославль)

Ф. Ф. ЗЕЛИНСКИЙ И ИДЕЯ СЛАВЯНСКОГО ВОЗРОЖДЕНИЯ

Анализируется одна из основополагающих идей в творческом наследии Ф. Ф. Зелинского - идея славянского Возрождения, а также ее обоснование и популяризация в контексте отстаивания классического гимназического образования.

Ключевые слова: методология истории, славянское Возрождение, классическое образование, античная культура, Серебряный век.

Данной статьей мы продолжаем серию публикаций о выдающихся отечественных историках конца XIX - начала XX в., внесших серьезный вклад в развитие теоретико-методологических основ исторической науки и исторического образования : «Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву» И пошли за море к варягам, к руси».

Слово «русь» для сторонников норманской версии этимологически связано с финским термином «руотси», которым традиционно обозначались скандинавы. Так, лингвист Георгий Хабургаев пишет, что из «Руотси» может чисто филологически образоваться название «Русь».

Филологи-норманисты не проходят мимо и других похожих по звучанию скандинавских слов – «родсов» (швед. «гребцы») и «Рослагена» (название шведской провинции). В славянской огласовке, по их мнению, «родсы» вполне могли превратиться в «русов».

Однако существуют и другие мнения. Например, историк Георгий Вернадский оспаривал скандинавскую этимологию слова «рус», настаивая на том, что оно происходит от слова «рукхс» – названия одного из сармато-аланских племен, которое известно как «роксоланы».

«Варягов» (др. скан. «Væringjar») «норманисты» также идентифицировали со скандинавскими народами, делая акцент то на социальном, то на профессиональном статусе этого слова. Согласно византийским источникам варяги это, прежде всего, наемные воины без точной локализации места проживания и конкретной этнической принадлежности.

Сигизмунд Герберштейн в «Записках о Московии» (1549) одним из первых провел параллель между словом «варяг» и названием племени балтийских славян – «варгов», которые, на его взгляд, имели общие с русскими язык, обычаи и веру. Михаил Ломоносов утверждал, что варяги «от разных племен и языков состояли».

Летописные свидетельства

Одним из основных источников, донесших до нас идею о «призвании варягов на княжение» является «Повесть временных лет». Но далеко не все исследователи склонны безоговорочно доверять изложенным в ней событиям.

Так, историк Дмитрий Иловайский установил, что Сказание о призвании варягов было позднейшей вставкой в Повесть.

Более того, являясь сводом разных летописей, «Повесть временных лет» предлагает нам три отличающихся друг от друга упоминания о варягах, и две версии происхождения Руси.

В «Новгородской летописи», вобравшей в себя предшествующий Повести «Начальный свод» конца XI века уже нет сопоставления варягов со скандинавами. Летописец указывает на участие Рюрика в закладке Новгорода, а затем поясняет, что «суть людие новгородстии от рода варяжска».

В составленной Василием Татищевым «Иоакимовской летописи» появляются новые сведения, в частности, о происхождении Рюрика. В ней основатель Русского государства оказался сыном неназванного варяжского князя и Умилы – дочери славянского старейшины Гостомысла.

Лингвистические свидетельства

Сейчас точно установлено, что целый ряд слов древнерусского языка имеет скандинавское происхождение. Это как термины торговой и морской лексики, так и слова, встречающиеся в быту – якорь, стяг, кнут, пуд, ябедник, варяг, тиун (княжеский управляющий). С древнескандинавского в русский язык перешел и ряд имен – Глеб, Ольга, Рогнеда, Игорь.

Важным аргументом в защиту норманской теории является работа византийского императора Константина VII Багрянородного «Об управлении империей» (949), в которой даются названия Днепровских порогов на славянском и «росском» языках.

Каждое «росское» название имеет скандинавскую этимологию: например, «Варуфорос» («Большая заводь») отчетливо перекликается с древнеисландским «Barufors».

Противники норманской теории хоть и соглашаются с присутствием в русском языке скандинавских слов, но отмечают их незначительное число.

Археологические свидетельства

Многочисленные археологические раскопки, проводимые в Старой Ладоге, Гнёздове, на Рюриковом городище, как и в других местах северо-востока России, указывают на следы пребывание там скандинавов.

В 2008 году на Земляном городище Старой Ладоги археологи обнаружили предметы с изображением падающего сокола позднее ставшего гербом Рюриковичей.

Интересно, что похожее изображение сокола отчеканено на монетах датского конунга Анлафа Гутфритссона, относящихся к середине X века.

Известно, что в 992 году арабский путешественник Ибн Фадлан в деталях описал обряд захоронения знатного руса с сжиганием ладьи и возведением кургана. Российскими археологами были обнаружены могилы такого типа под Ладогой и в Гнёздове. Предполагается, что подобный способ захоронения был перенят от выходцев из Швеции и распространился вплоть до территорий будущей Киевской Руси.

Однако историк Артемий Арциховский отмечал, что, несмотря на скандинавские предметы в погребальных памятниках Северо-Восточной Руси, захоронения производились не по скандинавскому, а по местном обряду.

Альтернативный взгляд

Вслед за норманской теорией Василием Татищевым и Михаилом Ломоносовым была сформулирована другая теория – о славянском происхождении русской государственности. В частности, Ломоносов считал, что государство на территории Руси существовало задолго до призвания варягов – в форме племенных союзов северных и южных славян.

Свою гипотезу ученые выстраивают на другом фрагменте «Повести временных лет»: «от варягов ведь прозвались русью, а прежде были славяне; хоть и полянами назывались, но речь была славянской». Об этом писал еще арабский географ Ибн Хордадбех, отмечая, что русы – славянский народ.

Славянскую теорию развили историки XIX столетия Степан Гедеонов и Дмитрий Иловайский.

Первый причислял руссов к балтийским славянам – ободритам, а второй подчеркивал их южное происхождение, отталкиваясь от этнонима «русый».

Русов и славян отождествлял историк и археолог Борис Рыбаков, помещая древнеславянское государство в лесостепь Среднего Поднепровья.

Продолжением критики норманизма стала теория «Русского каганата», выдвинутая рядом исследователей. Но если Анатолий Новосельцев склонялся к северному местоположению каганата, то Валентин Седов настаивал, что государство руссов располагалось между Днепром и Доном. Этноним «русь» согласно этой гипотезе появился задолго до Рюрика и имеет иранские корни.

Что говорит генетика

На вопрос об этнической принадлежности основателей Древнерусского государства могла бы ответить генетика. Такие исследования проводились, но они породили немало противоречий.

В 2007 году Newsweek опубликовал результаты исследований генома ныне живущих представителей дома Рюриковичей. Там отмечалось, что результаты анализов ДНК Шаховского, Гагарина и Лобанова-Ростовского (род Мономашичей) скорее указывают на скандинавское происхождение династии. Заведующий лабораторией генетики Института биологических проблем Севера Борис Малярчук отмечает, что такой гаплотип часто присутствует в Норвегии, Швеции и Финляндии.

Профессор химии и биохимии Московского и Гарвардского университетов Анатолий Клёсов с такими выводами не согласен, замечая, что «шведских гаплотипов не бывает». Принадлежность к Рюриковичам он определяет двумя гаплогруппами – R1a и N1c1. Общий предок носителей этих гаплогрупп, согласно исследованиям Клёнова, действительно мог жить в IX веке, однако его скандинавское происхождение ставится под сомнение.

«Рюриковичи – либо носители гаплогруппы R1a, славяне, либо носители южно-балтийской, славянской ветви гаплогруппы N1c1», – заключает ученый.

Два полярных мнения пытается примирить профессор института Всемирной истории РАН Елена Мельникова, утверждая, что еще до прихода Рюрика скандинавы хорошо интегрировались в славянское сообщество. По мнению ученого, ситуацию может прояснить анализ образцов ДНК из скандинавских захоронений, которых на севере России немало.

Фото: Династия Рюриковичей. Фреска из Грановитовой палаты Московского Кремля

Вся правда о норманской теории

Согласно распространенной версии, основы государства на Руси были заложены варяжской дружиной Рюрика, призванной славянскими племенами на княжение. Однако норманская теория всегда имела много противников.

История вопроса

Считается, что норманская теория была сформулирована в XVIII веке немецким ученым при Петербургской академии наук Готлибом Байером. Однако столетием ранее впервые ее озвучил шведский историк Петр Петрей. В дальнейшем этой теории придерживались многие крупные российские историки, начиная с Николая Карамзина.

Наиболее убедительно и полно норманская теория была изложена датским лингвистом и историком Вильгельмом Томсеном в труде «Начало Русского государства» (1891), после чего скандинавские истоки русской государственности считались фактически доказанными.

В первые годы советской власти норманская теория утвердилась на волне роста идей интернационализма, однако война с гитлеровской Германией повернула вектор теории происхождения Русского государства от норманизма к славянской концепции.

Сегодня преобладает умеренная норманская теория, к которой вернулась советская историография в 1960-е годы. В ней признается ограниченный характер влияния варяжской династии на зарождение Древнерусского государства и акцентируется внимание на роль народов, проживавших к юго-востоку от Балтийского моря.

Два этнонима

Ключевые термины, которыми оперируют «норманисты» - «варяги» и «русь». Они встречаются во многих летописных источниках, в том числе в «Повести временных лет»:

«И сказали себе [чудь, словене и кривичи]: «Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву» И пошли за море к варягам, к руси».

Филологи-норманисты не проходят мимо и других похожих по звучанию скандинавских слов - «родсов» (швед. «гребцы») и «Рослагена» (название шведской провинции). В славянской огласовке, по их мнению, «родсы» вполне могли превратиться в «русов».

Однако существуют и другие мнения. Например, историк Георгий Вернадский оспаривал скандинавскую этимологию слова «рус», настаивая на том, что оно происходит от слова «рукхс» - названия одного из сармато-аланских племен, которое известно как «роксоланы».

Сигизмунд Герберштейн в «Записках о Московии» (1549) одним из первых провел параллель между словом «варяг» и названием племени балтийских славян - «варгов», которые, на его взгляд, имели общие с русскими язык, обычаи и веру. Михаил Ломоносов утверждал, что варяги «от разных племен и языков состояли».

Летописные свидетельства

В составленной Василием Татищевым «Иоакимовской летописи» появляются новые сведения, в частности, о происхождении Рюрика. В ней основатель Русского государства оказался сыном неназванного варяжского князя и Умилы - дочери славянского старейшины Гостомысла.

Лингвистические свидетельства

Сейчас точно установлено, что целый ряд слов древнерусского языка имеет скандинавское происхождение. Это как термины торговой и морской лексики, так и слова, встречающиеся в быту - якорь, стяг, кнут, пуд, ябедник, варяг, тиун (княжеский управляющий). С древнескандинавского в русский язык перешел и ряд имен - Глеб, Ольга, Рогнеда, Игорь.

Археологические свидетельства

Альтернативный взгляд

Вслед за норманской теорией Василием Татищевым и Михаилом Ломоносовым была сформулирована другая теория - о славянском происхождении русской государственности. В частности, Ломоносов считал, что государство на территории Руси существовало задолго до призвания варягов - в форме племенных союзов северных и южных славян.

Славянскую теорию развили историки XIX столетия Степан Гедеонов и Дмитрий Иловайский.

Первый причислял руссов к балтийским славянам - ободритам, а второй подчеркивал их южное происхождение, отталкиваясь от этнонима «русый».

В 2007 году «Newsweek» опубликовал результаты исследований генома ныне живущих представителей дома Рюриковичей. Там отмечалось, что результаты анализов ДНК Шаховского, Гагарина и Лобанова-Ростовского (род Мономашичей) скорее указывают на скандинавское происхождение династии. Заведующий лабораторией генетики Института биологических проблем Севера Борис Малярчук отмечает, что такой гаплотип часто присутствует в Норвегии, Швеции и Финляндии.

Профессор химии и биохимии Московского и Гарвардского университетов Анатолий Клёсов с такими выводами не согласен, замечая, что «шведских гаплотипов не бывает». Принадлежность к Рюриковичам он определяет двумя гаплогруппами - R1a и N1c1. Общий предок носителей этих гаплогрупп, согласно исследованиям Клёнова, действительно мог жить в IX веке, однако его скандинавское происхождение ставится под сомнение.

«Рюриковичи - либо носители гаплогруппы R1a, славяне, либо носители южно-балтийской, славянской ветви гаплогруппы N1c1», - заключает ученый.

История Руси в дохристианский период имеет множество пробелов. Современные исследователи пытаются заполнить их, опираясь на сохранившиеся документы. Самая ранняя русская летопись датируется XII веком и представляет собой повествование, синтезированное из своих предшественников, канувших в небытие, греческих хроник и устных сказаний. Вопрос, откуда началась Русь, до сих остается открытым и имеет два основных ответа — норманнский и славянофильский.

Ранние правители Руси в иностранных летописях

Источником большинства исторических сведений о раннем средневековье являются хроники Византии и других государств, образовавшихся на обломках Римской империи. В красках описывалось рождение династий, войны и интриги. Бескрайние леса на востоке долгое время считались пределом обитаемых земель — пока их жители сами не стали наведываться к ближайшим соседям. Некоторое время контакты с русами были для византийцев не самыми приятными и нашли отражение в череде договоров о примирительных выплатах и торговых уступках. До того, как греки смогли сделать северных варваров братьями по вере, случилось не менее пяти конфликтов, после которых гости неизменно удалялись восвояси с богатой добычей. Однако сведения о возмутителях спокойствия были весьма странными: византийские авторы описывали нападавших, как некое воинственное скандинавское племя, подчеркивая их отличие от славян. Имена предводителей тоже имеют явные северные корни. Игорь, Олег, — всюду остался явный чужеродный след. Лишь начиная со Святослава киевские правители стали носить славянские имена. И наконец, «Повесть временных лет» дает окончательный утвердительный ответ — да, именно варяги, пришельцы с севера, стали первыми русскими князьями по приглашению совета племен.

Создание норманской теории

Тезис о северном происхождении русской государственности имеет давнюю историю. Все началось еще во времена последнего великого Рюриковича, царя Ивана Грозного. Шведские дипломаты и историографы тех лет писали целые труды на тему первых русских правителей. Виной этому был не интерес к культуре соседей, а крайне непростые отношения с ними. Война, закончившаяся неудачей, и договор в пользу врага заставляли скандинавских мыслителей изливать свое негодование на бумаге. В отечественной историографии норманская теория происхождения древнерусского государства окончательно закрепилась с приходом в российскую науку немецких ученых — И. Байера, Г. Миллера и многих других. До некоторого времени критика этого направления носила единичный характер. Резкий отклик оно получило лишь от Ломоносова и Тредиаковского, посчитавших концепцию унизительным мнением об отсталости славян.

Укрепление антинорманистов

В середине XIX века в научной среде возникло сплоченное движение против привычной немецкой теории. На фоне политических событий того времени (Крымская война и попытка Российской империи воплотить свои амбиции на европейском поприще) оппозиция быстро набрала силу. Страна нуждалась в историческом подтверждении своей силы и уникальности. Именно тогда заговорили о том, что «Повесть временных лет» не надо принимать как единственно верный источник, а предание о приглашении варягов в князья нельзя считать историческим фактом (